И смерти нет почётней той, что ты принять готов за кости пращуров своих, за храм своих богов (с)
Название: На морском берегу
Автор: I am Absolem
Категория: Слэш
Пейринг/персонажи: Галли/Томас
Жанры: Ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: Драббл
Описание: Впечатывая кулаки в тело Галли, Томас чувствовал непередаваемое наслаждение напополам с легкостью. Будто он избивал не Галли, а ПОРОК. И когда с кулаков капала его кровь, Томас едва не плакал – от всего сразу.
читать дальшеИх было две сотни. Много по сравнению с первоначальным Глэйдом, мало в масштабе планеты (хотя, чёрт знает, что там снаружи творится, изобрели ли лекарство, вымерли ли люди или ещё держатся) и отвратительно – учитывая, что из того состава, в который попал Томас, кажется, целую вечность, а на самом деле всего несколько месяцев назад, осталось всего несколько человек. Он сам, Минхо, Фрайпан и… Галли. Которого Томас почти простил. Почти. Потому что тот факт, что этот ублюдок со сломанным – как приятно осознавать, что по его, Томаса, вине, - носом здесь, а Чак, Ньют и Тереза – ушли навсегда и никогда не вернутся, сам по себе не прощается.
Иммунные обустроили жилища, распределили обязанности и территорию, познакомились и зажили тесной общиной, связанной горем, страхом и будущим. Фрайпан разбил кухню у моря, и божественный запах добытой охотниками пищи, по воле глэйдера превращающейся в первоклассные блюда, разносился по всему берегу, щекоча ноздри голодных после тяжелых трудовых дней выживших. Вокруг повара всегда крутились ученики, перенимающие его мастерство, и многие думали, что они начинают новую эру истории – знания будут передаваться из поколения в поколение, и, кто знает, вдруг через тысячи лет зародится очередная цивилизация. Минхо авторитетно заявил, что она будет называться Глэйд – потому что с Глэйда всё и началось, - а её зачатком сочтут этот райский лес, в котором они спаслись от ПОРОКа и мирской суеты. И все их потомки будут носить благородное звание «глэйдер». И весь мир будет содрогаться при звуке их имён.
Пафосно, но людям нравилось и, собираясь вечерами, перед отбоем, у костров, они изобретали истории и рассказывали их. В воздухе звенел смех, кто-то чавкал, ломал напополам тушки фазанов – самой распространенной дичи, - и предавался воспоминаниям.
Кто вспоминал чаще всех, так это Томас.
Когда он впервые ступил на землю за пределами обезумевшего света, его охватило счастье и облегчение. Первые дни он жил как в Раю – том самом, христианском, с нежным солнцем, кущами, родниковой водой и приятными собеседниками. Старательно выполнял обязанности разведчика и охотника, возложенные на него Минхо, мгновенно взявшим бразды лидерства в свои руки, помогал иммунным, не приспособленным к дикой самостоятельной жизни, и благодарил высшие силы за то, что наконец завершили его мучения.
Первые дни. Потом он потонул в отчаянье.
Бен, Алби, Чак, Уинстон, Ньют, Тереза.
Бен, Алби, Чак, Уинстон, Ньют, Тереза.
Чак, Ньют, Тереза.
Чак.
Тереза.
Ньют.
Круглые сутки, каждую секунду имена друзей врезались в мозг, так что Томас заподозрил у себя Вспышку – не ту, которая ютится в нём постоянно, не причиняя вреда, а ту самую, от которой сходишь с ума и перестаешь быть человеком. Но нет. Он не кидался на знакомых, не раздражался, всего лишь избегал общества и хоронил себя в работе, чтобы чуть-чуть отвлечься от душевной боли. Как назло, она была во сто крат сильнее физической; когда над лесом нависали тучи, у него ныли сломанные на Испытаниях кости, но душа разрывалась на лоскутки. И ничто не помогало.
Он жевал фазанье крыло на валуне у кромки воды, буквально впихивая его в себя – потому что аппетит отсутствовал уже который месяц, а умереть он не мог себе позволить, потому что никто из друзей, отдавших за него свою жизнь, этого бы не хотел. Пусти он себе пулю в лоб, утопись, сигани с высокого дерева – это было бы предательством. Поэтому он терпел. Терпел и думал, думал, думал, так что от мыслей раскалывалась голова. Эмоции кипели в нём, как вода в котле Фрайпана, в котором он варил суп, и их было так много, что они упорно не вымещались. Даже если он затесывался в чащу и колотил по стволам что есть дури, сбивая костяшки в кровь.
Минхо, несмотря на периодическую печаль в глазах, был доволен. Он улыбался, язвил, дрался с Галли и фонтанировал жизнью. Томас хотел бы также, но у него не получалось. Он растягивал губы, а того, с кем он беседовал, передергивало. Минхо попросил так не делать – «ну и урод же ты с такой гримасой!» Томас отозвался: «Не хуже Галли». И тогда весь привычный – уже – уклад отправился к чёртовой матери.
Галли.
Галли!
Сволочь, изводящая его все дни пребывания в Глэйде. Сволочь, желавшая ему смерти. Кобель, убивший Чака, пусть и не по своей воле. Ублюдок с расквашенной физиономией. Ныне мирно стреляющий белок, птичек и прочих братьев меньших в качестве хобби и руководящий строительством хижин. Стоило признать: строительство определенно было его коньком. Благодаря ему хижины не улетали в грозу. Но это не уберегло его от гнева Томаса, нашедшего отличный выход из своего тупикового эмоционального положения – срываться на бывшем враге.
Томас убеждал себя, что Галли такой же, как прежде, и в конце концов поверил в это. Он следил за ним, наблюдал за тем, как он диктует, что делать и как правильно сбивать доски без гвоздей, уговаривает Минхо выделить человек десять на сбор смолы и психует, когда какой-нибудь бывший менеджер заедет себе молотком по пальцу. Каждое его действие, каждое движение выбешивало, заставляя чуть ли не грызть опостылевшую древесную кору. Томас бы пожалел, что направил всю горечь и ярость на него, человека, в сущности, невиновного, но только сожаления ему не хватало.
Они с Галли редко пересекались. Иногда – на патрулировании, кое-как на охоте, феноменально редко – за ужином. Но когда бы они не столкнулись, всё оборачивалось дракой. Хорошей мужской дракой, в которую осмеливались ввязываться только Минхо да Хорхе.
Впечатывая кулаки в тело Галли, Томас чувствовал непередаваемое наслаждение напополам с легкостью. Будто он избивал не Галли, а ПОРОК. И когда с кулаков капала его кровь, Томас едва не плакал – от всего сразу.
Они спорили по любой мелочи, однажды чуть не захлебнулись в море, поскандалив из-за человеческих ресурсов – Томас хотел увести с собой пятерых на охоту, а Галли требовал их же для постройки Хомстеда номер два. Галли отбросил Томаса на добрый метр, пнул под ребра, Томас сделал подсечку, и они полетели в плещущуюся голубизну, ругаясь матом, оскорбляя друг друга и стремясь выбить из противника воздух до последней капли. В той драке Томас проиграл, но ярости почему-то не почувствовал. Синяки, поставленные мощными кулаками Галли, почему-то доставляли такое же удовольствие, как чужая кровь, впитавшаяся в кожу.
После мордобоя на кухне и конкретного разгрома, учиненного бывшими глэйдерами, Минхо добавил Томасу физических повреждений и прорычал, тыкая указательным пальцем в рёбра:
- Сколько можно вести себя, как взбунтовавшийся подросток в пубертатном периоде?! Тебе уже девятнадцать, Томас, девятнадцать, ты пережил стебную тучу кланка, шанк ты стебанутый, так почему ты, гений юный, такой дегенерат? У нас тут куча шанков, не способных соединить две трубы и смотать их лентой, и даже они не такие тупые и бешеные, как ты! Не Вспышку ли ты подхватил, утеряв иммунитет? Ты же ничего не видишь, будто бы слепой! Даже Галли, который умом-то, в сущности, не блещет, всё понимает, а тебе – как об стену горох. Иди-ка ты к морю, подыши соленым воздухом, авось, образумишься. И не приходи, пока дурь из башки не выветришь. Потом поможешь Фрайпану восстановить разруху. И не смей бросаться на Галли! Никогда! Еще раз спровоцируешь его – назначу тебе такое наказание, что взвоешь. И не посмотрю, что ты мой лучший друг. А теперь брысь, шанк. Трезвей.
Томас поплелся к морю, едва сдерживая слёзы. В животе пульсировала боль, наливались крупные синяки. Скулу саднило, губа кровоточила. Пока он шел через лагерь, на него косились, но он игнорировал – людям всегда только дай хлеба и зрелищ.
Небо было чистое, лес шумел за спиной. Юноша упал на колени, застонав, и привалился к нагретому валуну. Солнце, ядрено-золотое, клонилось к горизонту, окрашивая всё вокруг оранжево-красным.
Томас подавился рыданиями. Сейчас они могли бы сидеть здесь все вместе, восхищаясь этой красотой – он, Тереза, Ньют и Чак. Лучшие друзья, которых сожрал ПОРОК. Сожрал и не подавился.
Когда рядом зашуршал песок и кто-то грузно приземлился рядом, Томас дёрнулся, но его тут же успокоили:
- Расслабься. Я не буду тебя мутузить.
Галли, такой же встрепанный после стычки, распластался в позе морской звезды, подложив руки под голову. Вся поза так и кричала: «Смотри, я просто загораю». «Это не значит, что при себе у него нет ножа или агрессивных намерений», - предупредил себя Томас. Голосом Терезы. Так уж повелось.
- Ты должен быть у Фрайпана, - буркнул он.
- Должен, - согласился Галли. – Но я здесь.
- Минхо пообещал устроить мне ад, если мы опять подеремся. Ад я уже видел, поэтому нестрашно. Если хочется еще огрести, только скажи, я всегда к твоим услугам в этом плане.
- Жаль, что только в этом. Ты так и не заметил, да?
Томас напрягся:
- Чего не заметил?
Галли усмехнулся, из-за чего стал еще страшнее. Нитевидные шрамы натянулись, глубокие рубцы – вздулись.
- Пошевели шестеренками хоть раз с тех пор, как мы попали сюда. Я знаю, ты можешь.
Откровенное издевательство. Опешивший Томас пропустил его мимо ушей. Чего он мог не заметить?
Между бывшими врагами повисла тишина. Томас напряженно вдумался. Они с Галли говорят – без скандалов, впервые за год-полтора. Значит, это должно быть как-то связано с этим кланкорожим. Но что их вообще может связывать, кроме постоянных потасовок? Дело наверняка в них, в самих этих потасовках. Юноша прокрутил в памяти каждую из шестидесяти восьми драк и еще сорок – с посторонними. Результаты не заставили ждать: во всех имелась одна закономерность – Галли бил не в полную силу, иногда вообще не сопротивлялся, а если Томас сцеплялся с кем-то, кроме него, первым кидался разнимать. И всегда, без исключений, хватал Томаса, отшвыривая его подальше.
- Ух, как ты побледнел. Стыдящиеся люди обычно краснеют. Что с тобой не так, шанк? ПОРОК систему кровообращения изменил?
- Сволочь.
- Уже не урод? Прогресс, прогресс.
- Фрайпан сварганил обалденную картошку, а я собирался потрапезничать тут. Принести тебе порцию?
- Пожалуйста.
Томас, покачиваясь, вскарабкался по песку на уступ и, отряхиваясь, направился к пункту раздачи пищи.
Одно «пожалуйста» - а уже как гора с плеч свалилась. Куда эффективнее кулачных боёв. Надо взять на заметку.
Автор: I am Absolem
Категория: Слэш
Пейринг/персонажи: Галли/Томас
Жанры: Ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: Драббл
Описание: Впечатывая кулаки в тело Галли, Томас чувствовал непередаваемое наслаждение напополам с легкостью. Будто он избивал не Галли, а ПОРОК. И когда с кулаков капала его кровь, Томас едва не плакал – от всего сразу.
читать дальшеИх было две сотни. Много по сравнению с первоначальным Глэйдом, мало в масштабе планеты (хотя, чёрт знает, что там снаружи творится, изобрели ли лекарство, вымерли ли люди или ещё держатся) и отвратительно – учитывая, что из того состава, в который попал Томас, кажется, целую вечность, а на самом деле всего несколько месяцев назад, осталось всего несколько человек. Он сам, Минхо, Фрайпан и… Галли. Которого Томас почти простил. Почти. Потому что тот факт, что этот ублюдок со сломанным – как приятно осознавать, что по его, Томаса, вине, - носом здесь, а Чак, Ньют и Тереза – ушли навсегда и никогда не вернутся, сам по себе не прощается.
Иммунные обустроили жилища, распределили обязанности и территорию, познакомились и зажили тесной общиной, связанной горем, страхом и будущим. Фрайпан разбил кухню у моря, и божественный запах добытой охотниками пищи, по воле глэйдера превращающейся в первоклассные блюда, разносился по всему берегу, щекоча ноздри голодных после тяжелых трудовых дней выживших. Вокруг повара всегда крутились ученики, перенимающие его мастерство, и многие думали, что они начинают новую эру истории – знания будут передаваться из поколения в поколение, и, кто знает, вдруг через тысячи лет зародится очередная цивилизация. Минхо авторитетно заявил, что она будет называться Глэйд – потому что с Глэйда всё и началось, - а её зачатком сочтут этот райский лес, в котором они спаслись от ПОРОКа и мирской суеты. И все их потомки будут носить благородное звание «глэйдер». И весь мир будет содрогаться при звуке их имён.
Пафосно, но людям нравилось и, собираясь вечерами, перед отбоем, у костров, они изобретали истории и рассказывали их. В воздухе звенел смех, кто-то чавкал, ломал напополам тушки фазанов – самой распространенной дичи, - и предавался воспоминаниям.
Кто вспоминал чаще всех, так это Томас.
Когда он впервые ступил на землю за пределами обезумевшего света, его охватило счастье и облегчение. Первые дни он жил как в Раю – том самом, христианском, с нежным солнцем, кущами, родниковой водой и приятными собеседниками. Старательно выполнял обязанности разведчика и охотника, возложенные на него Минхо, мгновенно взявшим бразды лидерства в свои руки, помогал иммунным, не приспособленным к дикой самостоятельной жизни, и благодарил высшие силы за то, что наконец завершили его мучения.
Первые дни. Потом он потонул в отчаянье.
Бен, Алби, Чак, Уинстон, Ньют, Тереза.
Бен, Алби, Чак, Уинстон, Ньют, Тереза.
Чак, Ньют, Тереза.
Чак.
Тереза.
Ньют.
Круглые сутки, каждую секунду имена друзей врезались в мозг, так что Томас заподозрил у себя Вспышку – не ту, которая ютится в нём постоянно, не причиняя вреда, а ту самую, от которой сходишь с ума и перестаешь быть человеком. Но нет. Он не кидался на знакомых, не раздражался, всего лишь избегал общества и хоронил себя в работе, чтобы чуть-чуть отвлечься от душевной боли. Как назло, она была во сто крат сильнее физической; когда над лесом нависали тучи, у него ныли сломанные на Испытаниях кости, но душа разрывалась на лоскутки. И ничто не помогало.
Он жевал фазанье крыло на валуне у кромки воды, буквально впихивая его в себя – потому что аппетит отсутствовал уже который месяц, а умереть он не мог себе позволить, потому что никто из друзей, отдавших за него свою жизнь, этого бы не хотел. Пусти он себе пулю в лоб, утопись, сигани с высокого дерева – это было бы предательством. Поэтому он терпел. Терпел и думал, думал, думал, так что от мыслей раскалывалась голова. Эмоции кипели в нём, как вода в котле Фрайпана, в котором он варил суп, и их было так много, что они упорно не вымещались. Даже если он затесывался в чащу и колотил по стволам что есть дури, сбивая костяшки в кровь.
Минхо, несмотря на периодическую печаль в глазах, был доволен. Он улыбался, язвил, дрался с Галли и фонтанировал жизнью. Томас хотел бы также, но у него не получалось. Он растягивал губы, а того, с кем он беседовал, передергивало. Минхо попросил так не делать – «ну и урод же ты с такой гримасой!» Томас отозвался: «Не хуже Галли». И тогда весь привычный – уже – уклад отправился к чёртовой матери.
Галли.
Галли!
Сволочь, изводящая его все дни пребывания в Глэйде. Сволочь, желавшая ему смерти. Кобель, убивший Чака, пусть и не по своей воле. Ублюдок с расквашенной физиономией. Ныне мирно стреляющий белок, птичек и прочих братьев меньших в качестве хобби и руководящий строительством хижин. Стоило признать: строительство определенно было его коньком. Благодаря ему хижины не улетали в грозу. Но это не уберегло его от гнева Томаса, нашедшего отличный выход из своего тупикового эмоционального положения – срываться на бывшем враге.
Томас убеждал себя, что Галли такой же, как прежде, и в конце концов поверил в это. Он следил за ним, наблюдал за тем, как он диктует, что делать и как правильно сбивать доски без гвоздей, уговаривает Минхо выделить человек десять на сбор смолы и психует, когда какой-нибудь бывший менеджер заедет себе молотком по пальцу. Каждое его действие, каждое движение выбешивало, заставляя чуть ли не грызть опостылевшую древесную кору. Томас бы пожалел, что направил всю горечь и ярость на него, человека, в сущности, невиновного, но только сожаления ему не хватало.
Они с Галли редко пересекались. Иногда – на патрулировании, кое-как на охоте, феноменально редко – за ужином. Но когда бы они не столкнулись, всё оборачивалось дракой. Хорошей мужской дракой, в которую осмеливались ввязываться только Минхо да Хорхе.
Впечатывая кулаки в тело Галли, Томас чувствовал непередаваемое наслаждение напополам с легкостью. Будто он избивал не Галли, а ПОРОК. И когда с кулаков капала его кровь, Томас едва не плакал – от всего сразу.
Они спорили по любой мелочи, однажды чуть не захлебнулись в море, поскандалив из-за человеческих ресурсов – Томас хотел увести с собой пятерых на охоту, а Галли требовал их же для постройки Хомстеда номер два. Галли отбросил Томаса на добрый метр, пнул под ребра, Томас сделал подсечку, и они полетели в плещущуюся голубизну, ругаясь матом, оскорбляя друг друга и стремясь выбить из противника воздух до последней капли. В той драке Томас проиграл, но ярости почему-то не почувствовал. Синяки, поставленные мощными кулаками Галли, почему-то доставляли такое же удовольствие, как чужая кровь, впитавшаяся в кожу.
После мордобоя на кухне и конкретного разгрома, учиненного бывшими глэйдерами, Минхо добавил Томасу физических повреждений и прорычал, тыкая указательным пальцем в рёбра:
- Сколько можно вести себя, как взбунтовавшийся подросток в пубертатном периоде?! Тебе уже девятнадцать, Томас, девятнадцать, ты пережил стебную тучу кланка, шанк ты стебанутый, так почему ты, гений юный, такой дегенерат? У нас тут куча шанков, не способных соединить две трубы и смотать их лентой, и даже они не такие тупые и бешеные, как ты! Не Вспышку ли ты подхватил, утеряв иммунитет? Ты же ничего не видишь, будто бы слепой! Даже Галли, который умом-то, в сущности, не блещет, всё понимает, а тебе – как об стену горох. Иди-ка ты к морю, подыши соленым воздухом, авось, образумишься. И не приходи, пока дурь из башки не выветришь. Потом поможешь Фрайпану восстановить разруху. И не смей бросаться на Галли! Никогда! Еще раз спровоцируешь его – назначу тебе такое наказание, что взвоешь. И не посмотрю, что ты мой лучший друг. А теперь брысь, шанк. Трезвей.
Томас поплелся к морю, едва сдерживая слёзы. В животе пульсировала боль, наливались крупные синяки. Скулу саднило, губа кровоточила. Пока он шел через лагерь, на него косились, но он игнорировал – людям всегда только дай хлеба и зрелищ.
Небо было чистое, лес шумел за спиной. Юноша упал на колени, застонав, и привалился к нагретому валуну. Солнце, ядрено-золотое, клонилось к горизонту, окрашивая всё вокруг оранжево-красным.
Томас подавился рыданиями. Сейчас они могли бы сидеть здесь все вместе, восхищаясь этой красотой – он, Тереза, Ньют и Чак. Лучшие друзья, которых сожрал ПОРОК. Сожрал и не подавился.
Когда рядом зашуршал песок и кто-то грузно приземлился рядом, Томас дёрнулся, но его тут же успокоили:
- Расслабься. Я не буду тебя мутузить.
Галли, такой же встрепанный после стычки, распластался в позе морской звезды, подложив руки под голову. Вся поза так и кричала: «Смотри, я просто загораю». «Это не значит, что при себе у него нет ножа или агрессивных намерений», - предупредил себя Томас. Голосом Терезы. Так уж повелось.
- Ты должен быть у Фрайпана, - буркнул он.
- Должен, - согласился Галли. – Но я здесь.
- Минхо пообещал устроить мне ад, если мы опять подеремся. Ад я уже видел, поэтому нестрашно. Если хочется еще огрести, только скажи, я всегда к твоим услугам в этом плане.
- Жаль, что только в этом. Ты так и не заметил, да?
Томас напрягся:
- Чего не заметил?
Галли усмехнулся, из-за чего стал еще страшнее. Нитевидные шрамы натянулись, глубокие рубцы – вздулись.
- Пошевели шестеренками хоть раз с тех пор, как мы попали сюда. Я знаю, ты можешь.
Откровенное издевательство. Опешивший Томас пропустил его мимо ушей. Чего он мог не заметить?
Между бывшими врагами повисла тишина. Томас напряженно вдумался. Они с Галли говорят – без скандалов, впервые за год-полтора. Значит, это должно быть как-то связано с этим кланкорожим. Но что их вообще может связывать, кроме постоянных потасовок? Дело наверняка в них, в самих этих потасовках. Юноша прокрутил в памяти каждую из шестидесяти восьми драк и еще сорок – с посторонними. Результаты не заставили ждать: во всех имелась одна закономерность – Галли бил не в полную силу, иногда вообще не сопротивлялся, а если Томас сцеплялся с кем-то, кроме него, первым кидался разнимать. И всегда, без исключений, хватал Томаса, отшвыривая его подальше.
- Ух, как ты побледнел. Стыдящиеся люди обычно краснеют. Что с тобой не так, шанк? ПОРОК систему кровообращения изменил?
- Сволочь.
- Уже не урод? Прогресс, прогресс.
- Фрайпан сварганил обалденную картошку, а я собирался потрапезничать тут. Принести тебе порцию?
- Пожалуйста.
Томас, покачиваясь, вскарабкался по песку на уступ и, отряхиваясь, направился к пункту раздачи пищи.
Одно «пожалуйста» - а уже как гора с плеч свалилась. Куда эффективнее кулачных боёв. Надо взять на заметку.
@темы: творчество: фанфики, канон: книги, персонажи: Томас, персонажи: Гэлли, рейтинг: PG-13
01.12.2015 в 00:12
01.12.2015 в 08:43